ДОСТОИН ЖИЗНИ ВЕЧНОЙ

Как мы реагируем на клевету? Очень даже однозначно: мы ее не любим, не терпим, гневно опровергаем, оскорбляемся, поражаемся, как только такое на мысль могло прийти! Естественное человеческое желание справедливости усиливается в нас непомерно, ведь задета наша честь. И мы готовы постоять за свое доброе имя, дать отпор обидчику, поставить на место… Да, иногда и щепки летят от разбушевавшейся в нас стихии, но чтоб впредь неповадно было…

Помахав за правду мечом, проучив таким образом врага (ну не друг же он нам) и удовлетворив душевное правосудие, можно и осмотреть поле боя да поразмыслить о цене победы и потерях.

И вот с этого момента спокойного размышления вновь обретается способность более ясно, здраво воспринимать действительность. И вдруг что-то там, даже непонятно где — в сердцевине естества, пробуждается, ворочается, пинается, как непослушный малыш под сердцем матери, пытаясь вырваться из лона, и это очень беспокоит, какое-то чувство неудобства… неправильности… неправды… стыда…

«Между прочим, за справедливость, — еще пытается сопротивляться червячок обиды, но его перебивает уже опомнившаяся совесть: — Или все же — за свое право, свой интерес, свою волю — своеволие?»

Знакомая картина, не так ли?

Замечательный русский философ, теоретик религии и культуры, публицист Иван Ильин определяет справедливость как «совестное доброжелательство», «живое и чуткое правосознание, которое готово поступиться своим и отстаивать чужое». Увы мне, грешному! Какое там доброжелательство… Какая там готовность поступиться… Ведь все наоборот!

«Нам все кажется, что справедливость всегда “за нас” и что всякое удовлетворение наших желаний и интересов — “справедливо”, — пишет Иван Ильин в статье “О воспитании русского народа к справедливости”. — И при этом мы не замечаем, что нами владеет в действительности не искание справедливости, а личная корысть, что наша ссылка на справедливость на самом деле ничего не стоит, что мы то и дело выступаем в жизни контрабандистами несправедливости».

Хотя святоотеческая литература полна наставлений терпеть обиды и не воздавать злом за зло, мы и после многажды прочитанного остаемся упрямы и хотим изменить мир, не изменяя себя. «Конечно, легче бы было с сытым чревом и с мягкого пуховика, перевернувшись, да прямо в пресветлый рай, но туда со креста дорожка проложена, ибо Царствие Божие не одною или двумя, но многими скорбьми достигается!» — напоминает преподобный Антоний Оптинский.

К чему этот разговор? Жизненных примеров благого терпения кливеты не так уж много, и они всегда поражают. Мы же, полтавчане, имеем такой пример прямо перед глазами. В Полтавском Крестовоздвиженском монастыре почивает своими святыми мощами святитель Афанасий (Вольховский), епископ Могилевский и Полоцкий, Полтавский чудотворец. Еще задолго до прославления его в лике святых народ обращался к нему за молитвенной помощью и назвал его «скорбным святителем». В книге, изданной более ста лет назад, высказано твердое убеждение: «Жизнь этого святителя разрешилась скорбями, вследствие перенесенных им людских напастей и клеветы человеческой, и, вероятно поэтому, он, будучи сам искушен клеветою, может и другим, сущим в скорбях от клеветы и напраслины, помогать данною ему от Бога благодатью».

14 января, в так называемый день «старого Нового года», Украинская Православная Церковь празднует память святителя Афанасия Полтавского. Предлагаем вспомнить его житие с некоторыми подробностями жизни его рода для более правильного восприятия личности святого.

В истории Русской Православной Церкви известны два Афанасия Вольховских, родом из Полтавы: дядя и племянник. До принятия монашеского пострига оба имели другие имена.

25 ноября 1712 года в Полтаве, вероятнее всего, в церковной семье, появился на свет  Петр Вольховский, который будет известен народу сначала как «Тверской благочестивый», а затем Ростовський святитель. На родину он больше не вернется.

Брат же его протоиерей Павел Вольховский станет первым до сих пор известным родоначальником династии Вольховских, давшей Российской империи не только двух известных иерархов Церкви, но и военных лиц. Дата рождения протоиерея Павла, к сожалению, неизвестна, а умер он в 1764 г. При нем была отстроена Николаевская церковь в Полтаве, он же стал первым ее настоятелем.

У протоиерея Павла была большая семья: дочери Анастасия и Мариамна, сыновья Андрей, Федор (будущий Афанасий II) и Адриан (дед генерала и лицейского товарища А.С. Пушкина — Владимира Вольховского).

Молодой брат протоиерея Павла Петр преуспел в науках, проявляя необычайное прилежание. Он поступил в Харьковский коллегиум, где превосходил знаниями своих сверстников. На верно выбранную стезю богослова указывал его ораторский дар.

Вольховский учится в Киевской духовной Академии, а затем учительствует в Харькове. Он показал себя незаурядным преподавателем и собеседником, умеющим, по тонкому замечанию его биографа Предтеченского, «тончайшим образом вникать в вещи, разбирать удивительную их связь, находить без затруднения причины вещей». Неудивительно поэтому, что его приглашают в открывшуюся семинарию Троице-Сергиевой Лавры. 18 января 1741 г. он был пострижен в монашество и наречен Афанасием в честь святителя Афанасия Александрийского.

Иеромонах Афанасий в 1745 г. становится первым префектом семинарии, причем, обучающим префектом, а в 1748 г. — ее первым ректором. Автор исследования о Троице-Сергиевой Лавре С. Смирнов считал Вольховского настоящим ученым XVIII века, а учитель риторики и греческого языка Ярославской семинарии, согласно жанру своего «Похвального слова»,  и вовсе «правителем Парнаса, цветущего науками».

Первый ректор открыл в семинарии философский класс и сам преподавал в нем. По содержанию и изложению уроки ректора, конспекты которых сохранились, сравнивают с системой известного просветителя Феофана Прокоповича.

По распоряжению архимандрита Арсения иеромонах Афанасий приступил к обучению монахов и прихожан Лавры на воскресных народных чтениях катехизиса.

К ректору на учебу являлись и приходские священники ближайших уездов. К ним будущий Владыка был строг. Не выучившие основы пастыри штрафовались, а кто не являлся, «угрожаем был телесным наказанием». Таковы были правила в те времена.

Замечательный проповедник, иеромонах Афанасий, не раз удостаивался чести говорить в присутствии Высочайшей фамилии. Кроме всего, большое впечатление производили «стройность и благорасположение его тела, достоинство в очах, превосходство в речах, искусство разбирать дела, заплетенные бесчисленными узлами».

23 февраля 1753 года иеромонах Афанасий был возведен в сан архимандрита и определен настоятелем Троице-Сергиевой Лавры, а через год избран членом Святейшего Синода.

Обретя многочисленную паству, Преосвященный не забывал и о семье своего брата протоиерея Павла, полтавского священника.

Когда архимандрит Афанасий в 1758 г. был рукоположен во епископа с титулом Тверского и Кашинского, он взял к себе 17-летнего племянника Федора и помог определить его на учебу в Тверскую семинарию. Духовный наставник стал для молодого родственника тем «горящим светильником», который всю жизнь указывал ему путь служения Богу. Его авторитет для племянника был непререкаемым.

Епископ Афанасий в 1760 г. составил «Инструкцию поповскому старосте», состоящую из 25 пунктов. Она предписывала нормы поведения священнослужителя и меры пресечения отхода от них.

Догматы, которым неукоснительно следовал великий дядя, не могли не отразиться на будущей церковной деятельности племянника-епископа. Вот где надо искать корни той строгости, которую в будущем проявлял и младший Вольховский.

С 1763 г. святитель Афанасий — епископ Ростовский и Ярославский, поэтому его племянник Федор продолжает обучение в Ярославской семинарии.

1764 — год смерти брата Афанасия и отца Федора — протоиерея Павла Вольховского. У Федора оставались братья и сестра, но ближе всех для него, по сути, стал дядя-епископ, жизнь которого была посвящена служению людям. При Владыке Афанасии в Ярославской семинарии открылись богословский и философский классы, началось изучение греческого и еврейского языков. Благодаря дяде Федор смог получить основательное образование.

Младший Вольховский заканчивает семинарию и Киевскую духовную академию. Тот, кто не щадя сил своих, проводил за чтением и молитвами дни и ночи, посоветовал и «отроку сердца своего» углубиться в богословие.

Возглавляя Ростовскую кафедру, в конце 60-х — начале 70-х годов XVIII века Владыка Афанасий оказался в центре обсуждения проектов новой образовательной системы. Представленный уважаемым епископом доклад был написан «живо и литературно». Ученый-иерарх ратовал за обязательное народное образование, трезвость населения, призывал помещиков следить за обучением крестьянских детей, выделять им бесплатные учебные пособия. Свои мысли он подкреплял делами. В 1771 г. в Варницком монастыре им был построен на собственные средства и им же освящен холодный храм во имя Пресвятой Троицы и преподобного Сергия Радонежского.

В те же годы Федор Вольховский, его племянник, возвращается на родину и служит священником на приходе покойного отца в Николаевской церкви Полтавы. «Горе между тем рано заглянуло в очи тому, для которого предназначен был свыше путь горестей и напастей. Женившись, и трех лет не прожил он со своей подругой — она покинула мир.

Тогда он перешел в Чернигов и здесь, в Троице-Ильинском монастыре, в 1769 г. был пострижен в монашество и наречен Афанасием по имени Угодника Божьего, почивающего в Лубенском Мгарском монастыре, Полтавской же губернии».

Многие авторы справедливо утверждали, что Федор взял то же имя, как и Петр, не только в честь Патриарха Афанасия. Младший Вольховский прямо выказал уважение своему великому дяде-благодетелю. Так в Русской Православной Церкви семь лет одновременно служили два представителя одной фамилии — полные тезки: Афанасий I (Вольховский) и Афанасий II (Вольховский).

15 февраля 1776 г. в возрасте 63 лет епископ Ростовский Афанасий I (Вольховский) скончался и был погребен в соборной церкви Ростова Великого.

В это время Афанасий II только начинал свое восхождение по ступеням церковной иерархии. Но это восхождение являлось и его Голгофой.

С 1777 г. он — игумен Кириллова Белозерского монастыря, а с 23 ноября 1783 г. — архимандрит Вяжицкого Новгородского монастыря. 13 ноября 1785 г. назначен наместником Юрьева Новгородского монастыря, а 30 июля 1788 г. хиротонисан во епископа Старорусского, викария Новгородской епархии.

Этому предшествовало ходатайство Святейшего Синода перед Екатериной II, которое она собственноручно утвердила. «Было ему в то время 46 лет. На этой кафедре семь лет он светил, как свешница», — указывает автор Жития.

После ухода святителя Георгия (Конисского) образовалась вакансия на архиерейскую кафедру в г. Могилев. Святейший Синод и канцлер, князь А.А. Безбородко, предложили двух кандидатов: епископа Старорусского Афанасия (Вольховского) и архимандрита Донского монастыря Иоанникия (Никифоровича). Государыня утвердила их доклад, написав против имени Вольховского «сему».

Тридцать два года назад она так же утверждала старшего представителя рода Вольховских на Ростовскую кафедру вместо митрополита Арсения (Мацевича).

На фоне событий общественно-религиозной жизни Российской империи роль новоприбывшего в Могилев православного епископа была драматичной. Епархия находилась в пограничной местности. Развитие христианства несколько сотен лет проходило в административных рамках Великого княжества Литовского и Речи Посполитой (Польши), их союза (унии) при наступлении римо-католиков. В результате Брестской церковной унии 1596 г. все православные епархии были переведены в подчинение Ватикану. На западных территориях набирало силу униатство, довольно распространенное к концу XVII века. Лишь после раздела Польши (1772 г.) ситуация начала меняться.

Владыка Афанасий прибыл в Могилев 3 апреля 1795 г. В конце того же месяца он предписал консистории подать ему ведомость с указанием неисполненных синодальных указов, а также нерешенных дел по просьбам и сообщениям. Была составлена инструкция об осмотре в Полоцкой губернии и проверке заново причисленных туда православных монастырей и церквей.

Отдельный пункт предписания Владыки Афанасия гласил: «Отцу игумену Давиду, направляемому в Полоцкую губернию, изведать о Невельском духовном правлении: наблюдается ли в оном законный порядок и имеется ли там, в Невеле, школа на казенном содержании… и какая именно, сколько каких учителей, учеников, чему обучаются и сколько в год на ту школу жалованья производится». Для обеспечения проезда отцу Давиду с помощником были даны специальные указы о предоставлении им сведений, пособий и подвод. Православная Церковь брала на себя образовательные функции и делала это грамотно.Особое внимание Владыка Афанасий уделял Могилевской семинарии, в которой ввел созданный им метод обучения.

Главным беспокойством Православной Церкви была поддержка стремления местного населения перейти из унии (греко-католичества) в Православие. На освобожденных территориях почти не было православних храмов, не осталось священников. Незадолго до прихода Владыки Афанасия в том же Невеле был построен католический костел. Призыв к возвращению в Православие содержался в «Пастырском увещании к униатам», а к восстановлению церковной жизни общин — в «Окружной грамоте к пастве» Владыки Афанасия. Он считал, что «за сие нужное дело с поспешностью приниматься надо», а не спустив рукава.

В 1795 г. в лоно Православной Церкви перешло 50 бывших униатских приходов. Как считалось, дело пошло бы быстрее, если бы не «невежество крепостного народа, преобладание среди помещиков ксендзов и католиков, а среди судей — иноверцев». Понятно, с какой стороны могли появиться враги у епископа, действовавшего с крайней решительностью. Но были противники не только вне, но и внутри церковных стен.

Владыка Афанасий стал проводить ревизию церквей и монастырей, укреплял дисциплину. Во время его пребывания на Могилевской кафедре в Буйницком монастыре и приходских церквах по храмовым праздникам были установлены архиерейские службы.При нем были упразднены Могилевский братский и Шкловский женский монастыри. Он посчитал, что контролировать доходы должны настоятели, а не «братчики». (Напомним, что братство возникало при церквях во времена унии как противоборство полякам-иезуитам).

В 1795 г. закрыто было Полоцкое братство, затем Невельское, Благовещенское. Новый Владыка посчитал: «Зачем держать крепость на родной земле?» Об этом и доложил в 1796 г. обер-прокурору Синода графу А. И. Мусину-Пушкину. Невельский купец Андрей Отрошкевич хлопотал позже о восстановлении братства, прошение подавал и иеродиакон местного монастыря Захария (Полонский). В бытность епископа Афанасия на Могилевской кафедре этот отец Захария подумывал даже перейти в другую епархию от сурового начальника, этой мысли содействовали и другие, личные, причины. 4 апреля 1796 г. на именинах у канцеляриста Осипа Деминовича иеродиакон Полонский напился допьяна, за что был строго наказан Владыкой. Тот был взыскателен ко всем и во всем.

Крепкий Православной верой, он явно опережал свое время и остался во многом не понятым своими современниками.

В спорных вопросах о земле церковных зданий, «если оная польских королей привилегиями утверждена была», епископ встречался с глухим сопротивлением, сопровождаемым клеветой и бранью. Преосвященный даже вынужден был обратиться в Петербург в Синод с просьбой «оказать помощь и защищение». Его позицию подтвердил сменивший Владыку Афанасия на посту епископ Анастасий (Братановский): «доношение предшественником моим и кавалером Афанасием доказывает, сколь неуважительное для Церкви нашей здешний поветовый суд имеет мнение или почти презрение к епископам православным».

Мало что изменилось с того времени, когда местные верующие били челом Петру I: «защити нас от льва рыкающего, и денно и нощно поглотить нас умышляющего». Исследователь XIX века привел такие данные: «в 1777 году гонения на православных, изменив свою личину, стали из явных тайными. Воссоединение униатов (с Православной Церковью на Полоцком Соборе. — Ред.) последовало 26 марта 1839 г., но отклики давнишних поползновений католичества имеются и теперь».

Владыка планировал на архиерейской земле поселить служителей и мастеровых, а постройки католические снести. Но противники православного архиерея подали так назывемый «позыв» на польском языке для явки по иску в поветовый суд, чтобы призвать к ответу епископа, да еще в срок, который назначался для рассмотрения уголовных преступлений. Обстановка была очень накалена.НоВладыка Афанасий не сдавал своих позиций.

«По вниманию к таковым, без сомнения, великим подвигам, император Павел Петрович, при всемилостивейшем и лестном рескрипте, 11 мая 1797 г. пожаловал епископу Афанасию орден святого Александра Невского. Но эта звезда была уже последнею на жизненном небосклоне святителя и, как эмблема земного величия и славы, скоро померкла».

Активности иерарха положил конец донос тенора архиерейского хора диакона Ф. Харкевича из Могилева. В жизнеописании так описано это событие: «Один недостойный диакон, некий Харкевич, забыв наставление Слова Божия, по которому не подобает диакону быти двоязычну, подобно Иуде Искариотскому, продавшему своего Учителя и Господа за 30 сребреников, продал своего архипастыря Афанасия духу злобы и лукавства, духу гордости и честолюбия: он оклеветал его ужасною клеветою. Посланный в Св. Синод донос взводил на Святителя Божия тяжкие преступления в нравственном и даже гражданском отношениях. Святитель Афанасий обвинялся, страшно вымолвить, “в прелюбодеянии, лихоимстве, несоблюдении табельных дней и в других не менее тяжких преступлениях”. Был верный расчет доносчика обвинять епископа, как монаха — в прелюбодеянии, как начальника — в лихоимстве, как подданного — в несоблюдении табельных дней, потому что в этих пороках могло сказаться все худое о ненавистном диакону его архипастыре».

Узнав о содержании доноса, Преосвященный Афанасий обратился с прошением об увольнении его от управления епархией, имея в виду также оградить Православие в крае от поношений и подозрений.

27 августа 1797 г. в Гатчине император Павел Петрович подписал секретный Указ об увольнении епископа Афанасия (Вольховского) на покой в Лубенский Мгарский монастырь Полтавской епархии, но без управления им и без пенсии. Естественно, на новом месте опальный епископ был встречен как ссыльный.

Полтавський историк В. Бучневич в «Записках о Полтаве и ее памятниках» в 1902 году писал об этих событиях: «Сущность этого доноса была изложена обер-прокурором Св. Синода князем В. А. Хованским во всеподданнейшем рапорте, поданном Государю 24 августа. Донос Харкевича и представление князя Хованского имели весьма важное влияние на Государя, и он подписал указ на имя Св. Синода, в котором говорилось: “по прошению епископа Могилевского и Полоцкого Афанасия, увольняем его от управления той епархией, повелевая Синоду назначить ему пребывание в Мгарском Лубенском монастыре, сходно с его желанием, но без управления тем монастирем”. При слушании этого указа в заседании Св. Синода 28 августа, тогдашний обер-прокурор князь Хованский объявил: “Его Императорское Величество, уволив епископа Афанасия от управления епархией, считать изволит, что сим должно кончиться дело, касающееся до поведения его, тем более, что, по причине оного, ни пенсии ему не положено, ниже дан просимый им монастырь в управление, а только велено ему там иметь пребывание”».

Их других, современных исследований,следует: «Донос два месяца оставался в Синоде без движения. Павел I отослал бумагу первенствующему члену Синода митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Гавриилу (Петрову). Последний хорошо знал Владыку Афанасия и доверял ему как своему подчиненному в течение 20 лет. Поэтому он заготовил рапорт императору о согласии отправить Вольховского на покой с пенсией и дать ему в управление Мгарский Лубенский монастир, что соответствовало желанию самого Владыки Афанасия. Но перевес сил в Синоде оказался не на его стороне».

Существовало мнение, что отрешение Владыки Афанасия от кафедры не состоялось бы без интриг части дворянства и столичных кругов, связанных с западными землями.

Расследование назначено так и не было, поскольку выяснилась лживость доноса, и император назначил Владыке Афанасию пенсию 1200 рублей в год. Это случилось незадолго до смерти их обоих.

Из епархиальных источников явствует, что «потеря власти, приниженное положение, неприятности от Дамаскина (настоятель, под надзором которого находился Владыка Афанасий) и другие неблагоприятные обстоятельства дурно повлияли на впечатлительную натуру Преосвященного... Родственники взяли его больного к себе в Полтаву, где и опочил он у них на руках 1 января 1801 г.».

Тело его было перенесено в Полтавский Крестовоздвиженский монастырь и похоронено в склепе одноименной церкви. Но людская злоба и клевета не оставили почившего святителя.

Через 70 лет после его смерти в журнале «Русская старина» вышло в свет сочинение «Истинное повествование, или Жизнь Гавриила Добрынина, им самим написанная в Могилеве и Витебске». Добрынинслужил в Белоруссии чиновником невысокого ранга, вышел из церковной семьи, но пиетета перед старшими учителями не заимел. В его «воспоминании» обнаруживается банальный дар высмеивать ту патриархальную среду, которая вырастила его. Разночинство рвалось во все двери, выталкивая всех, кто держался за отеческие устои. Певчий, казначей, келейный — начало карьеры ассоциируется у него с унижениями и несправедливостью, за что он готов взять реванш в будущем. «Я в зрелых уже летах ощущал на себе недостаток воспитания». И устремился к своей мечте, о которой вызывающе пишет: «Три задачи подлежали нашому (с товарищем. — Ред.) решению, три точки были нашими предметами:

1) нужно было вступить в должность;

2) при открытии наместничества попасть обоим в расписание не на низкие в губернском городе канцелярские места;

3) стараться не упускать случаев к приобретению чинов».

И вот он — в новоприобретенном для России крае.

Канцеляристу Добрынину повезло: вРогачеве он знакомится с князем Алексеем Ивановичем Горчаковым. («У князя Горчакова Параша хорошо певала, и ябыл человек не лишний, которого князь ласкал и хорошо кормил»).

Начальнику канцелярии в первый же отпуск Добрынин привез сани, лакированные, на три человека, с подушками внутри, а внешне окрашенные бронзовой краской, наполнив их бутылками английского пива. «Ах, брат, ты великий мастер ездить в отпуск!», — сказал благодетель.

Но вот о ведущих фигурах края повествователь пишет черными красками.

«Епископом был Афанасий (Вольховский)... который по натуре так был несчастлив, что знакомое ему Евангелие не мог читать без ошибок и частых медленных остановок. Генерал-губернатор Черемисинов — человек ни в чем не сведущий, молчаливый до бессловесности». Правившего позже губернатора Витебского И. И. Михельсона, известного военачальника, Добрынин назвал «человеком вспыльчивым, сердитым, любострастным».

Общий тон воспоминаний напоминает современную желтую прессу. Нравственной цензуры не существовало. Канцелярист свободно писал о том, что ему было невдомек. На самом деле медленное чтение Владыкой Евангелия могло объясняться тем, что «Владыка страдает темнотой глаз», об этом писал биограф.

Еще одно нелепое утверждение Добрынина — что Преосвященный Афанасий был «человек недостойный и безграмотный, получивший важную в то время Могилевскую кафедру через мать Безбородко, 80 лет старуху, не дававшую покоя сыну своими письмами из Малороссии, в которых требовала, чтобы Александро-Невский наместник архимандрит Вольховский непременно был сделан архиереем, — иначе сыну проклятие». И.Ф.Павловский в труде «Полтавцы: Иерархи, государственные и общественные деятели и благотворители», увидевшем свет в 1914 г., по этому поводу замечает:  «Мнение слишком пристрастное, безграмотным едва ли возможно назвать окончившего и коллегиум, и высшую духовную школу». Однозначен в своих выводах и В.Бучневич: «не смотря на то, что от Вольховскаго II-го не осталось нам никаких литературных памятников, мнение Добрынина является несправедливым, — это подтверждается также биографическими данными о Преосвященном Афанасии, составленными на основании современных документов».

Автор «Записок» решил, что прихоть матери российского канцлера возвысила Афанасия до епископа Могилевского. Но кто же тогда составлял ему протекцию на Новгородскую кафедру или когда он с 1781 по 1788 гг. одновременно совмещал службу наместника Александро-Невского монастыря и присутствующего в Санкт-Петербургской консистории?

Впрочем, недобросовестность г-на Добрынина имеет довольно очевидную причину, о которой он сам и упоминает. Чиновнику приходилось непосредственно работать под руководством Владыки. И тут возникли трения.

В частности, Добрынин был недоволен тем, что ему не назначили «прогоны», то есть карету с солдатами для проезда по губернии. Съездив «на собственном коште, как в гости и не обретя ни единой души, желающей отстать от униатской и пристать к Греко-Российской Церкви, возвратился я в Могилев, и был везде от губернатора и от архиерея провозглашен безбожником и ослушником». Скорее всего, Добрынин не мог понять иных целей жизни, кроме практических, а задетое самолюбие, похоже, не могло забыть унижения.

В 1812 г., когда епископа Афанасия (Вольховского) не было уже в живых, но душа его обрела жизнь вечную, Добрынин продолжал службу государственного чиновника. Дальнейшие события тоже характеризуют того, кто клеветал на Преосвященного. 7 июля советник получает от губернатора приказ «следовать из Витебска в город Невель с делами и архивом своего присутственного места. Так же были эвакуированы гимназия, семинария, белое и черное духовенство». И далее сам чиновник без всякого стеснения повествует, что, возвращаясь из Невеля обратно в Витебск, он был захвачено французами и обобран вплоть до ордена с шеи. А когда начальник-француз все же вернул награду русскому, счастливый Добрынин, по его собственным словам, «чуть не пал, из благодарности, на колени пред великодушным начальником грабителей». Комментарии, как говорится, излишни.

К сожалению, небеспристрастные данные витебского чиновника были использованы С. Венгеровым в «Кратком биографическом словаре русских писателей и ученых» (СПб.,1889). От «медленного чтения» недобросовестные исследователи дошли и до «безграмотности» пастыря.

Но правда пришла из церковных келий.

Прибывший на Прилукскую кафедру (Полтавское викариатство) Преосвященный Иларион (Юшенов), в 1882 г. обозревая гробницу Преосвященного Афанасия в Полтавском Крестовоздвиженском монастыре, обнаружил нетление тела его. О сем было донесено в Синод, откуда последовало предписание изнести гроб из усыпальницы, а в склепе устроить церковь, где поставить мощи и там служить панихиды до времени официальной канонизации. В 1885 г. гроб был поставлен на особо устроенном возвышении у стены при входе в усыпальницу.

Ввиду многих исцелений и чудес материалы к канонизации святителя Афанасия были подготовлены в самое краткое время. Имя святителя Афанасия было внесено в готовящийся к изданию Полтавский патерик. Торжества по случаю прославления святителя Афанасия планировалось совершить после Собора Русской Церкви 1917 г., однако сему воспрепятствовала начавшаяся революция.

В одном из современных исследований упоминается также, что еще во время войны с Наполеоном в Полтавском Крестовоздвиженском монастыре архимандрит Иосиф (Ильицкий) возбудил вопрос об устройстве серебряной раки для мощей святителя Афанасия, что и было выполнено. К февралю 1817 г. на эти цели было уже собрано 17 тысяч деньгами и 17 фунтов серебра. Писалось, что монастырь «беспрестанно от посетителей почивающего там святителя Афанасия доходами обилен».Уже тогда кПолтавскому епископу Мефодию (Пишнячевскому) было ходатайство о внесении имени и памяти святителя Афанасия, нетленно почивающего в этом монастыре, в церковный круг и о написании канона.

Имеются многочисленные свидетельства о силе молитвенного предстательства блаженной памяти епископа Афанасия. Так, в дореволюционных монастырских архивах хранились записи об исцелении по молитвам святителя Афанасия:

мещанки Анны Прокопенковой — от сильной болезни ног;

мещанина Ф. Новосельского — от тяжкой болезни правой руки, которой он в течение полугода не владел;

харьковской мещанки Кл. Соколовой — от запоя;

девицы Зинаиды Барановой — от тяжкого воспаления руки и избавлении от угрожавшей ампутации.

Имеется свидетельство Губернского секретаря Я. П. Матюхи о чудесной помощи Полтавского святителя, выразившейся в избавлении от несправедливого обвинения.

Поистине чудесным образом Господь сохранил честные останки святого Своего угодника. Почивавшие нетленно в особенном склепе Крестовоздвиженского собора Полтавского монастыря, после большевицкого переворота мощи были переданы в краеведческий музей Полтавы, в качестве экспоната антирелигиозной выставки. Там они находились до начала Великой Отечественной войны, а с приходом оккупантов были тайно перенесены в монастырь, где и были погребены под полом соборного храма обители. Когда же краеведческий музей сгорел, распространилось убеждение в том, что тогда же сгорели и святые мощи епископа Афанасия (Вольховского). И хотя было известно о настоящем месте нахождения святых останков, церковные власти не торопились разглашать это, из справедливого опасения возможного осквернения мощей от рук безбожников.

Около 1995 года мощи были перезахоронены на монастырском кладбище между Крестовоздвиженским собором и Троицким храмом.

А в 2009 году по благословению и при личном участии Высокопреосвященнейшего архиепископа Полтавского и Миргородского Филиппа (ныне – митрополит), начались работы по сбору материалов для канонизации епископа Афанасия (Вольховского). Был составлен проект тропаря и кондака, а также иконописного изображения святого.

На заседании комиссии по канонизации святых при Священном Синоде Украинской Православной Церкви, состоявшемся в Киеве 2 марта 2010 г. под председательством главы Комиссии Высокопреосвященнейшего архиепископа Херсонского и Таврического Иоанна, был рассмотрен рапорт Управляющего Полтавской епархией о возможности причисления епископа Афанасия (Вольховского) к лику местночтимых святых.

Комиссия постановила направитьПредстоятелю Украинской Православной Церкви Блаженнейшему Митрополиту Киевскому и всея Украины Владимиру рапорт с прошением рассмотреть вопрос о канонизации святителя Афанасия (Вольховского).

Священным Синодом Украинской Православной Церкви в заседании от 27 мая 2010 г. под председательством Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины Владимира был рассмотрен указанный рапорт председателя Комиссии по канонизации святых. Синод вынес следующии определения (журнал №25):

«1. Благословить для местного прославления и почитания епископа Афанасия (Вольховского)

2. Утвердить иконописное изображение Святителя Афанасия Полтавского.

3. Останки Святителя Афанасия Полтавского, аще таковые обретаются, считать святыми мощами.

4. Память Святителю Афанасию Полтавскому, совершать 1/14 января.

Вознести благодарение Всемилостивому Богу, дивному во святых Своих, явившему нам нового молитвенника за нашу Святую Церковь и наш народ».

А 2 июня 2010 г. по благословению Блаженнейшего Митрополита Владимира в Полтавском Крестовоздвиженском монастыре были начаты работы по обретению святых останков угодника Божия. Перед самым обретением мощей на могиле праведника Благочинным Полтавского районного округа протоиереем Александром Антонюком в сослужении монастырских клириков и представителей духовенства епархии была совершена панихида по приснопамятному епископу Афанасию, после чего священники и рабочие начали аккуратно слой за слоем снимать землю с могилы, пока наконец не показалась крышка гроба.

К этому времени к месту раскопа прибыл Высокопреосвященнейший архиепископ Полтавский и Миргородский Филипп.

Останки святителя были подняты священниками из могилы, переложены в новый гроб и торжественным крестным ходом под погребальный перезвон колоколов перенесены в Свято-Симеоновский храм обители.

В Свято-Симеоновском храме архиепископ Филипп совершил заупокойную литию о приснопамятном епископе Афанасии, после которой обратился к духовенству, сестрам обители и всем присутствующим со словами назидания и радости о обретении всечестных мощей угодника Божия, которые еще в начале прошлого века прославились чудесами и исцелениями.

По благословению Высокопреосвященнейшего архиепископа Полтавского и Миргородского Филиппа было проведено судебно-медицинское освидетельствование обретенных мощей. Специалистами бюро судебно-медицинской экспертизы главного управления здравоохранения Полтавской областной государственной администрации было установлено, что останки принадлежат мужчине в возрасте около 60 лет, скончавшемуся порядка 200 лет тому назад; экспертами было отмечено выраженное сходство главы честных мощей с прижизненным портретным изображением святого. По результатам исследования составлен соответствующий акт.

Затем святые мощи с молитвами были облачены в приличные архиерейскому сану священные монашеские и святительские одежды и положены во временную гробницу.

10 октября 2010 г. состоялся Первосвятительский визит в Полтаву Предстоятеля Украинской Православной Церкви Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины Владимира.

В Полтавском Крестовоздвиженском женском монастыре Блаженнейший Митрополит возглавил торжественную Божественную Литургию за которой совершил чин прославления в лике святых епископа Афанасия (Вольховского). В этот день Его Блаженству сослужили архиепископ Криворожский и Никопольский Ефрем, архиепископ Полтавский и Миргородский Филипп, епископ Переяслав-Хмельницкий Александр, духовенство Полтавской епархии, а также потомокепископаАфанасия (Вольховского) – клирикДнепропетровской епархиипротоиерейГеоргийВольховский.

После Входа с Евангелием была отслужена последняя заупокойная лития о почившем приснопамятном епископе Афанасии, после чего с Огласительными словами выступили два иерарха – Высокопреосвященнейший архиепископ Полтавский и Миргородский Филипп зачитал решение Священного Синода Украинской Православной Церкви о причислении епископа Афанасия (Вольховского) к лику святых, а Высокопреосвященнейший архиепископ Криворожский и Никопольский Ефрем зачитал житие Святителя .

После этого под пение тропаря новопрославленному святому из алтаря была вынесена икона с изображением подвижника, а Предстоятель Украинской Православной Церкви Блаженнейший Митрополит Владимир совершил первое молитвенное поклонение перед святым образом Святителя Афанасия. Затем примеру Блаженнейшего Первосвятителя последовали другие иерархи и духовенство. Архиереи и все, кто молился в обители, спели величание Святителю Афанасию и тем прославили его в лике святых.

Святитель Афанасий, несмотря на гонения, клевету, зависть и непонимание оказался достоин жизни вечной.

Подготовлено игуменом Афанасием (Бедным) на основе публикации Ольги Петровской «Он светил, как свешница…» О двух Афанасиях (Вольховских) — иерархах РПЦ» (журнал «Исторические науки», Москва, 2011, №3) и материалов Полтавской епархии.